— Спасибо! — воскликнула Кэт, встав на скользкий ствол.

Как только я поднялся, она поцеловала меня в щёчку и чуть ли не бегом припустила к Антону с Андреем, которые уже шли к нам на помощь. Вскоре мы все оказались на нужной нам стороне оврага. Время было уже к полуночи, надо бы поторопиться попасть в Гусиный брод.

Через несколько минут бега мы обнаружили прогал, ведущий к шоссе. Не сбавляя скорости, мы выбежали на асфальт и погнали в сторону Гусиного. По пути нам не встретилось ни одной попутной машины. Когда входили в поселок, достал из кармана телефон, сеть появилась. Только вот кому звонить теперь. На часах полдвенадцатого. Из сотрудников базы у меня записан только номер Сизова.

Хрен с ним с базой, переночуем здесь, в посёлке. Надеюсь тут можно хоть что-то найти. Наше внимание привлекла музыка, льющаяся из распахнувшейся дверцы трактира в переулке слева. Есть шанс по-человечески подкрепиться и найти ночлег. Уверенным шагом повел группу именно туда.

Я открыл дверь, зашел в плохо освещенное помещение, осмотрелся и замер, чувствуя, как у меня сжимаются кулаки до боли в костяшках. За дальним столиком сидели пятеро ордынцев. Один из них увидел меня и положил вилку на стол. Его лицо расплылось в улыбке и я узнал эти хитрые глаза. Это были они.

Отстегнув фиксирующие ремешки кобуры, я приготовился выхватить ПП в любой момент, медленным твёрдым шагом приближаясь к их столику. Ордынец напрягся, я засек, как его рука скользнула к кобуре, но улыбаться он не перестал.

— Что случилось, брат? — протянул он всё тем же тоном, как там в лесу. — Почему такой напряженный?

— Да тут такое дело, — начал я, с трудом удерживаясь, чтобы не пустить ему пулю в лоб. — У нас машина сгорела, ты случайно не в курсе, кто это сделал?

— Э-э-э, бра-а-ат, ты на что намекаешь?

— А что тут непонятного?

— Зря ты так, — покачал он головой. Улыбка немного угасла, но не исчезла. Только стала немного грустной, что меня полностью обескуражило. — Когда ты сказал патрулю, что мы друзья, я зауважал тебя. Думал потом при встрече спасибо скажу.

— Сгоревший броневик похож на спасибо? — желание всадить ему пулю обострилось, но закрались сомнения. А вдруг это всё-таки не они?

— Я видел, где вы оставили машину, — кивнул ордынец. Его друзья давно положили столовые приборы и замерли в напряжении, ожидая приказа. — Мы проехали мимо неё обратно через полчаса после нашей встречи, с ней было всё в порядке. В двух километрах на восток мы встретили такую же бронемашину, как ваша, она ехала в вашу сторону. Может это сделали они? Я могу завтра посмотреть видео с регистратора и прислать тебе, дай мне свой номер телефона.

— Ты не обманываешь меня? — спросил я, пока не в силах поверить, но был уже близок к этому.

— Не вижу смысла, брат, — сказал ордынец уже совсем серьёзно, без улыбки. — Сначала у меня не было повода тебя уважать или доверять тебе. Но после твоего разговора с патрульным, я понял, что ты человек чести. И я человек чести. Чтобы ты успокоился, я пришлю тебе полностью видео с регистратора. Ты посмотришь и поймёшь, что мы не причём. Та машина, что мы встретили, тоже нет гарантий, что виновата, но лучше проверь сам. Мир?

Улыбнувшись азиат протянул мне руку. Его бойцы продолжили терзать цыплят табака, словно ничего особенного не произошло. Меня немного отпустило и я не видел повода не протянуть руку в ответ.

— Цыплята нормальные? — спросил я, после рукопожатия. — Рекомендуешь?

— Берите, не пожалеете, — хмыкнул он. — Это лучшее, что есть в этой забегаловке. Меня зовут Барлас, сын Амгалана из потомков Субандай-хана.

Ордынец встал и протянул мне руку снова. Насколько я помню, этот жест они просто так не делают. Полностью назвать своё имя и род, сопровождая это рукопожатием, это почти братание по-нашему. Или приобщение к кругу близких друзей.

— Граф Павел Петрович Бестужев, — ответил я, пожимая руку потомку великого хана. Ответить на его жест следовало взаимностью, чтобы не навлечь на себя неприятных последствий из-за неуважения. — Сын Петра Всеволодовича Бестужева из Оренбургской губернии.

— Я знаю эту фамилию, — Барлас крепче пожал мою руку. — Мой дед рассказывал про русского, с которым они когда-то бились бок о бок. Это был Всеволод Алексеевич Бестужев. Мой дом всегда открыт для тебя, брат! Приезжай в мою провинцию, я покажу тебе всю широту нашего гостеприимства.

— Спасибо, Барлас! К большому сожалению не могу пока пригласить тебя в гости, сначала надо вернуть родовое поместье. Тогда ты будешь первым желанным гостем.

— Ловлю на слове, Павел! Желаю удачи в твоих начинаниях.

Мы обменялись номерами телефонов. Я сразу написал его полное имя, имя отца и родовую принадлежность, чтобы потом не забыть. А это потом могло наступить меньше, чем через минуту. Я никогда не мог похвастаться хорошей памятью на имена, уж тем более на монгольские.

Мои бойцы уже уселись за соседний столик, я присоединился к ним. Пока готовят цыплят, мы заказали местного разливного и вяленого хариуса. Ордынцы вскоре покинули трактир. На выходе Барлас изобразил воинское приветствие, я встал со стула и ответил тем же.

Разделывая жареного цыплёнка, я сидел и думал. Если ордынец прав, и поджигатели именно те, кто ехал им навстречу на таком же Урале, то кто они? У нас даже не было физической возможности тут кому-то насолить.

С другой стороны, если бы сильно насолили, то нам могли бы устроить засаду и расстрелять на месте. Но они лишь сожгли нашу машину. Значит насолили, но не так? Может ниточки тянулись издалека? У меня зародились некоторые подозрения, но лучше всё-таки проверить.

Когда мы доедали своих цыплят и жареную картошку с грибами, на улице послышалась какая-то возня. Дверь резко распахнулась, громко стукнув ручкой об кирпичную стену и в трактир ввалились трое. Парень и девушка буквально втащили на себе раненого товарища. Следом на импровизированных костылях вошёл ещё один, поджимая ногу, замотанную кровавой тряпкой.

Мы тут же сорвались с мест, чтобы помочь. Раненого, находящегося на грани сознания, мы уложили на стоявший у стены кожаный диван. У тех, кто его тащил, просто не было сил даже на это.

В девушке я узнал ту самую брюнетку, которую видел в учебке под Мытищами. Вид у неё сейчас был довольно жалкий, она с головы до ног была измазана в грязи, на которую налипла палая листва. Несмотря на это, она всё равно оставалась очень привлекательной. Похоже она тоже узнала меня.

— Спасибо, — прошептала она, еле шевеля губами. В её глазах я увидел терзающие сомнения, словно она хотела что-то ещё сказать, но по какой-то причине не могла.

— Да не за что, — ответил я, помогая усадить хромоногого на диван. — Может вам вызвать лекаря?

— Мы уже вызвали, спасибо ещё раз. Дальше мы сами.

— Ладно, крепитесь, удачи, — сказал я и не стал больше навязываться.

Надо было хоть имя спросить, но возвращаться к разговору уже ни к чему. Я спросил у бармена о возможности ночлега, и он любезно предложил небольшой номер в гостевом доме. Я еще раз оглянулся на потрёпанных бойцов, и мы вышли из трактира в указанном направлении.

Встретиться взглядами с брюнеткой больше не получилось. Ну ладно, значит не судьба. И почему меня это так волнует? В ней было что-то притягательное кроме красоты. Возможно высокий уровень интеллекта, читаемый в её глазах? Умные девушки всегда мне нравились, а она точно относилась к этой категории.

Утром мы наняли машину и добрались до учебной базы. Хорошо выспаться в крохотном номере с двухъярусными кроватями, больше напоминавшим хостел для трудяг эмигрантов, не удалось, но теперь это уже не важно. Главное крыша над головой и отсутствие риска быть сожранным нечистью. Охранник на КПП сообщил, что нас срочно хочет видеть подполковник. Сейчас, наверное, будем огребать за утраченный транспорт, несмотря на то, что нам удалось выполнить невыполнимую задачу.

Видели бы вы удивленную рожу адъютанта. Глаза круглее, чем у совы, если такое возможно. Выражение крайнего удивления быстро сменилось абсолютным счастьем, а в глазах замелькали денежные знаки. Он сразу напомнил мне о моём обязательстве. Прости, друг, придётся немного подождать, деньги будут, как и обещал.